В старших классах к нам приходили какие-то тетеньки с наивными профориентационными тестами. Наивными — так как я и без них могла сказать, что очень интересуюсь астрономией, а еще — что мне, лирику, путь в специальности, связанные с математикой и физикой, заказан. Я, возможно, могла бы еще кое-как сдать вступительные экзамены, помучав репетиторов, но дальнейшее карабкание по физико-математической лестнице было мне явно не под силу.
Поймите правильно: я не жалею ни о шести годах, проведенных на филфаке, ни о венчающем их дипломе магистра. Пусть я уже не помню тонкостей формального литературоведения (коли так, возможно, господин В. был прав, поставив мне тогда за устный экзамен четверку); зато из читателя-любителя я превратилась в читателя-профессионала и повысила свою планку, отделяющую «плохие» тексты от «хороших». Стала понимать, как работает художественный текст, и из какого сора растут стихи... Однако если бы мне выпала возможность разобрать и переделать себя по собственному желанию, то я перво-наперво встроила бы модуль, ответственный за предрасположенность к точным наукам.
Потому что для меня наука — это, как сказал Ричард Докинз, поэзия реальности.
Атомы, из которых состоит мое тело, родом из взорвавшейся звезды, подумать только.