| обо всем понемногу |
Я читала в детстве, что на особо крупного зверя на Севере охотятся так: берут железный гибкий прут с заостренными концами, насаживают на него кусок хорошего мяса, сгибают — и поливают на холоде водой, пока концы не смерзнутся. Потом, конечно, оставляют на тропе хищника, и тот, голодный, заглатывает наживку. В тепле его живота тает лед, распрямляется прут, и охотники голыми руками берут издыхающее от ран животное.Это была присказка, сказка будет впереди.
~ ~ ~
Laura Farlong как-то спросила: смогла бы Рипли после смерти Тейна завести роман с кем-либо еще? «Да, конечно!» — тут же ответила я. Все могло бы сложиться весьма неплохо: восстановление Цитадели; пост советника, чтобы Шепард с высоты своего опыта смотрела на молодых Спектров и говорила им «Ах, да, Риииперы»; роман с батарианцем.
Но увы.
~ ~ ~
...Взять, например, Тали: сначала Шепард не поделилась с ней информацией о гетах, затем — отказалась скрывать преступление адмирала Раэля, и между персонажами неспроста дважды «пробежал холодок»; но, что бы ни произошло, в МЕ3 Тали встречает Шепард с открытыми объятиями, тепло, как подругу, которой Рипли не хочет — да и не должна, по логике вещей, быть. Взять Кайдана: он прекрасно знал, как Рипли предана Совету Цитадели, но все пытается разглядеть в ней предательницу и тайного агента «Цербера», и вот — его не пускают на борт «Нормандии»: когда взаимное доверие уже дало трещину, Шепард не хочется испытывать его в горниле войны...
А Рипли и СУЗИ — это и вовсе две прямые, пересекающиеся лишь однажды: в профессиональном пространстве.
В моем хедканоне нет никаких сексуальных роботов, расхаживающих по «Нормандии». Нет, нет, нет.
~ ~ ~
А вот отношения между Лиарой и Рипли в МЕ3 можно выразить одним скриншотом:
В таком несовершенном мире, в такой огромной Галактике права отдельно взятых рас будут время от времени нарушаться, будь то в силу невежества, равнодушия, злого умысла или случайности, и вполне естественным кажется мне существование организации, которая посвятит себя защите прав своих сородичей. Но...
Во-первых, такая организация должна быть прозрачной и официальной, чтобы защищать интересы человечества перед лицом Совета Цитадели, подавать иски, участвовать в судебных заседаниях, разрабатывать совместно с представительствами других рас законопроекты, которые не ущемляют ничьи права — и действовать строго в рамках закона. Возможно, она должна быть правительственной, а не независимой.
Во-вторых, всяким ксенофобам и личностям, имеющим на иные расы зуб, там явно не место.
~ ~ ~
После «Эффекта Массы» DE:HR кажется вдвойне удивительным: привыкнув к тому, что биоваровцы ставят акценты на персонажах, я прохожу игру, сфокусированную на сюжете и всестороннем обсуждении трансгуманизма. Залитый янтарным светом Детройт, стелс, франт Адам Дженсен, постепенно сплетающиеся вместе ниточки интриг — все это прекрасно, но иногда так недостает простых, не завязанных на сюжетном стержне диалогов! Финал игры уже маячит на горизонте, а мне все кажется, что я знаю героев истории, не считая самого Адама, непростительно плохо.
А у биоваровцев, как я понимаю теперь, куда лучше получается вводить в повествование новых персонажей, чем тянуть арки старых через несколько игр. Причина кроется не то чтобы в недостатке мастерства, а скорее в отсутствии толкового планирования: когда ведущий сценарист признается, что дал добро на десяток новых персонажей, не подумав, что делать с ними в финале трилогии, остается только развести руками. В итоге линии многих персонажей в МЕ3 либо скомканны, либо слабы; на их фоне Явик сияет, как драгоценный камень в пыли.
Поначалу я восприняла появление Явика в штыки: слишком уж нелепой казалась эта история об единственной уцелевшей капсуле, пролежавшей в толще земли пятьдесят тысяч лет и найденной — какое совпадение! — в начале новой войны, как и Горн. И если Горн — замаскированная deus ex machina для победы над Жнецами, то Явик — этакий бог из прошлого, древний и мудрый, появившийся ровно в тот момент, когда он более всего нужен. Не много ли, в общем, чудесных и своевременных явлений на одну игру?
Многовато, подсказывает мне здравый смысл. Но Явик так прекрасен, что ради него можно поступиться здравым смыслом, пожалуй.
~ ~ ~
Знаете, чем нравилась мне концепция протеан в МЕ1? Верой в лучшее. Никто, помнится, не говорил этого напрямую, но все будто подразумевали, что протеане, построившие Цитадель и ретрансляторы, были мудры и чисты помыслами. Это, наверное, влияние одного из наиболее оптимистичных постулатов научной фантастики: только раса, сумевшая преодолеть внутренние конфликты и обуздать агрессию, выйдет в космос и достигнет высочайшего уровня научно-технического развития. Даже когда Шепард узнает, что все технологии принадлежат Жнецам, Виджил смягчает горечь откровения рассказом о протеанских ученых, которые пожертвовали собой ради далекого будущего.
Я лишь прошлой зимой поняла, что название финального МЕ1-квеста, Race against Time, переводится как «Со временем наперегонки». Раньше мне казалось, что это «Раса против времени»: в незапамятные времена протеане, погибая, из последних сил закинули удочку в будущее, чтобы пятьдесят тысяч лет спустя кому-то повезло больше, кем им.
С появлением Явика миф о мудрых и чистых помыслами рушится, как карточный домик. Образ ученого теряется в тени бескопромиссного империалиста. Послание, хранившееся в маяке на Идене Прайм, вовсе не было предназначено нам; настоящих его адресатов давно уже стерли с лица галактики, и Шепард читает его волей случая, как чужое письмо. Раньше голосом протеан был Ксад Ишан, он же был голосом надежды: примирившись с гибелью своей расы, перед смертью собственной он все-таки понимает, что стараниями его команды следующему циклу подарили шанс. Теперь голос протеан — это Явик, для которого пятьдесят тысяч лет промелькнули, как пять минут, и память о том, как рушился его мир, еще кровоточит, как свежие раны. Он должен был проснуться, чтобы строить, а обнаружил себя в эпицентре новой разрушительной войны.
Если Явик — гнев и ярость своего народа, то Рипли — это несгибаемая воля своего; не народа, впрочем, но времени.
~ ~ ~
Я могу найти симпатичные мне черты в Самаре, но когда та отстраненно замечает, что еще вернется на Тучанку, чтобы поучить кроганов состраданию, и потратит множество пуль, все мое существо протестует. И дело даже не в том, что я люблю кроганов такими, какие они есть, и не в том, что учить кроганов состраданию таким образом суть кровавый сизифов труд.
А в том, что в Галактике больше десятка разных рас. Глобализация, культурная интеграция, унификация — это все неизбежно и до какой-то степени желанно, но у каждой расы есть — должна быть — своя территория, свое культурное пространство, и если кто-то чужой и чуждый является на родную планету кроганов, чтобы насильно учить их жизни, я всецело поддерживаю их право дать шотганом в зубы в ответ.
~ ~ ~
Кстати, подумала я вдруг, реплика «That was for Thane, you son of a bitch» для Рипли невхарактерна, да и вообще тот интеррапт с Ленгом ей как-то не к месту.
А вы тоже чувствуете какое-то глухое удовлетворение, когда жертвуете красивыми интерраптами или эффектными фразами ради отыгрыша?
~ ~ ~
Отношения Фем!Шеп и Джеймса, прописанные биоваровцами, не перестают меня удивлять, потому что после нахального автофлирта, когда Шепард предлагает Веге проверить на мягкость ее постель, а тот замечает, что коммандер в форме смотрится вотпрямваще, логичны два варианта развития событий: либо в койку, либо в морду. Но «койку» разработчики отчего-то вырезали, а по физиономии дать можно один лишь раз — в начале игры — и как-то безрезультатно; по крайней мере, ни кулаки Рипли, ни ее требование отставить всякие клички особенного действия не возымели. Пусть «Лолой» ее и правда больше не называют, но предложение сделать себе на интересном месте наколку с именем «Джеймс» тут как тут.
Что, в космосе на неуставные отношения смотрят сквозь пальцы?
А ведь исправить ситуацию можно было очень просто: «Вы хотите и дальше флиртовать с Джеймсом? Да/нет». Все! Овцы сыты, волки — целы, Рипли ведет себя пристойно и не совращает младших по званию; знал бы Джеймс, что батарианец, делающий ему татуировку, в сексуальном плане волнует командира куда больше, чем его мускулистый торс! Не говоря уже о том, что кокетство вообще не в характере Рипли: в ее отношениях с Тейном, например, флирта практически не было.
Впрочем, если закрыть глаза на бессовестные автореплики, выясняется, что и беседа с Вегой о программе N7, и спарринг («А кто сказал, что я себя в чем-то обвиняю?» — «Я говорю!») задевают какие-то струнки внутри меня, но Джеймс и Рипли — это солдат и командир, приказ-понят-так-точно-мэм, и не может быть здесь намеков на дружбу или близость; в каком-то смысле Джеймс играет ту же роль, что в МЕ1 — Гаррус, а в МЕ2 — Грант: этакого верного оруженосца при своем баттлмастере. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, почему из этих троих у Рипли есть сцепка только с одним.
Потом сообразила: Грант читает Хемингуэя.
Я представляю себе, как Рипли, ни разу до того не бравшая Хемингуэя в руки, хмыкает, увидев в досье Серого Посредника, что Грант удалил «Прощай, оружие»: с чего бы ему вообще проявлять интерес к произведению с подобным названием? Ведомая любопытством, ищет краткое изложение романа — и спотыкается на последней его строчке: «Кэтрин, еще в Италии забеременевшая от связи с Фредериком, умирает во время родов в швейцарском госпитале».
Все-таки зря вырезали из МЕ2 диалог, в котором Грант и Мордин разговаривают о генофаге.
~ ~ ~
Шел предпоследний день моего МЕ3-марафона, Шепард медленно, но верно приближалась к неизбежному финалу. Cписок на мемориальной доске пополнялся новыми именами: Мордин — Тейн — Заид — Самара — Легион.
~ ~ ~
«Если я должна убить мужчину, нужно ли мне знать, что он — любящий отец?» — спрашивает Самара во второй части. Рипли — до событий МЕ3, до встречи с Явиком — была из тех, что отвечают утвердительно.
~ ~ ~
Не раскачивайте лодку. Рипли Шепард в ней гребет к победе над Жнецами, в конце концов.
Вот и все, что я могу пока сказать.
Для обзоров.