У Жвалевского и Мытько в «Здесь вам не причинят никакого вреда» есть замечательная сцена, в которой сержант Георг велит курсантке Мари найти архив с досье на разнообразных кошмаров и опознать монстра, с которым она сражалась ночью. С трудом последовав инструкциям шефа, Мари все же находит архив в синем бархатном преплете, а дальше события разворачиваются вот так:

Девушка села рядом и погрузилась в изучение отвратительных мутных физиономий. В среде кошмаров, судя по всему, было принято принимать человеческий облик, некоторые выглядели почти как настоящие люди. Выдавал их только злобный, безжалостный взор. Мари искала очень тщательно, но все равно не смогла выполнить приказ шефа. Во-первых, не нашла никого похожего, во-вторых, уложилась в десять минут. «В любом случае, — решила курсантка, — доложить об отсутствии результата нужно».

<...>

— Один, кажется, похож, — Мари протянула раскрытый архив. — Он чем-то смахивает на нашего начальника Школы.

Полицейский внимательно изучил указанную фотографию.

— А ты наблюдательна, стажер. Это и есть ваш начальник Школы.

Георг выудил из-за батареи влажную тряпку и начал с усилием тереть обложку архива. Вскоре на ней проступили буквы: «Высшая Школа Полиции. Выпуск 1981 года».

Мари задумчиво зарделась.

Как натыкаюсь на собственный выпускной альбом, вспоминаю эту сцену.

Физиономии в нем вполне так ничего. Глянцевые, отфотошопленные, почти не вызывающие оскомины благодаря творчеству, которое позволило мне переработать не очень приятные воспоминания о школьных годах в истории о подростках из Сиреневого города. Но доставляет форзац: на нем наша классная, собрав анонимные отзывы одноклассников друг о друге, записала, что одиннадцатый «бэ» (это же был «бэ»?) думает о Савельевой Кате.

Судя по всему, десять лет назад моим одноклассникам казалось, что я:

— непонятная;
— будущий писатель;
— добрый человек, но одинокий;
— «чужая»;
— не такая, какой хочу себе казаться;
— искусственно созданный образ;
— двуличная;
— странная;
— самовлюбленная;
— милое существо, в душе чешуйчатое и с синей кровью;
— серьезная;
— вдумчивая;
— «бабулька» (вот это, признаюсь, до сих пор повергает меня в недоумение: что за ассоциации такие были у человека?).

Сидя в Домодедово у благоухающего бутика (наш рейс задержали; как бы не отменили вовсе, боюсь я, каждую минуту обновляя онлайн-табло), мы с Feuille Morte решили, что подобной дурью маяться в школе не стоит. Грешновато. На выпускном как на похоронах: либо хорошо, либо ничего; а то сидишь потом десять лет спустя и смотришь на странные отзывы, оставленные людьми, которые тебя не знали, о человеке, которым ты уже не являешься, и вовсе, знаете, не warm fuzzy feeling рождается в животе.

Мне кажется иногда, что за последние пять лет я изменилась сильнее, чем за предыдущие десять-пятнадцать.

Мне кажется, что историю о школьниках Сиреневого города я написала бы сейчас куда лучше, чем раньше.