Есть песни, в которые я вцепляюсь, как клещ, и не могу успокоиться до тех пор, пока не заслушаю до дыр; а потом, если мне повезет найти удачную перепевку или аранжировку, на колу мочало, начинай сначала. Желание впихнуть несколько любимых вариантов одной и той же песни в плейлист очень смущало меня, когда я пыталась принимать участие во всяких музыкальных флешмобах, но потом я сообразила, что этот баг можно подать как фичу.
Та-дамм!
Объявляю флешмоб перепевок открытым.
>>
My body is a cage«Мой» Доктор — Девятый, мой любимый — Двенадцатый, а песню, о которой идет речь, я услышала больше года назад в клипе по «Биошоку», но отнюдь не сразу проассоциировала ее с последним повелителем времени и его волшебной будкой. К тому моменту я была знакома только с первым сезоном — и мне хватало его за глаза и за уши; а потом вышел грустный рождественский эпизод, на смену Мэтту Смиту пришел Капальди, Доктора-картофелинку сменил Доктор-вздорный-старикашка, ну и
заверте.
Ну и
my body is a cage, собственно.
>>
Violet HillViolet Hill, особый отряд «Улей»
Раздумывая о том, как закончить гипотетический третий сезон «Улья», мы с Feuille Morte решили как-то раз, что победу над Жнецами (или, чем черт не шутит, поражение) следует оставить за кадром. Вместо торжественных кадров мы показали бы членов «Улья», которые в последнюю ночь перед решающей битвой собираются в кают-компании их маленького корабля; собираются, хотя у каждого есть весомая причина быть где-то еще.
Шеймус сбряцал бы на гитарке какой-нибудь мотивчик. Ди сняла бы маску и, быть может, спела. Петр Михайлович предложил бы всем настойку пиона уклоняющегося. Вита и Анника (кварианка и, на минутку, бывшая сотрудница «Цербера»!) взялись бы за руки. Зои, возможно, разрешила бы Шеймусу в первый и последний раз положить голову ей на колени.
Нет, словом, строк в этой песне, которые я бы не любила; а уж особенно мне по душе вот эти:
Bury me in armor
When I'm dead and hit the ground
>>
HallelujahHallelujah, Дориан Павус|Хиира Адаар
Я в курсе, что это без пяти минут канонная песня Соласа и фем!Лавеллан, но что поделать: именно под нее я в декабре дописывала «Хрустальные туфельки», представляя себе, как Дориан протягивает Хиире руку. Они танцуют — андрастианец и безбожница — под библейские истории о Самсоне и Давиде; они танцуют — друзья — под строки о любви; они танцуют как царь и царица, на минуту забыв о том, что двор с большим удовольствием выгнал бы их из дворца: его — парию, и ее — воровку.
Если бы у меня еще был порох в пороховницах, написала бы о том, как демон в Тени дразнит Хииру кровавым ритуалом папеньки Павуса, но та, наученная Павусом-младшим, держит лицо непроницаемым, а спину — прямой, и только вздыхает потом тихонько, когда видит Андерса, осторожно целующего обожженные пальцы Мариан Хоук.
(Пальцы Хииры никто не хочет целовать, но это уже совсем другая история.)
>>
Black is the color (of my true love's hair)Black is the color (of my true love's hair); Ирма/Кай
Ее переделывали уже, наверное, раз пятьсот: то фолкеры, то рокеры, то металлисты. Иногда ее текст обращен к любимому, иногда — в более традиционном варианте — к любимой, но вариант с женщиной-адресатом мне нравится больше: ведь это Ирма Шепард — та самая true love Кая Ленга.
(Или нет.)
Она напоминает мне о некоторых сценах в блокбастерах с претензией, эта песня; когда, знаете, под медленный джаз, или утонченную классическую музыку, или бархатный блюз ломаются на экране кости, умирают люди и обрушиваются небоскребы в слоу-мо. Представьте себе что-нибудь этакое перед мысленным взором, если вам покажется, что Black is the color слишком уж «сиропная» для командира Шепард и бывшего церберовца.
Или вот перепевку от The Shroud послушайте — она в плейлисте самая дарковая.
The Shroud знают, что к чему!