У меня какие-то странные отношения с «Инквизицией»: с одной стороны, я нахожу ее неудачной и попросту скучной, с другой, иногда мне с силой тысячи солнц хочется хедканонить всякие штуки про Хииру «Репей» Адаар. Наверное, оттого, что игру за кунари я не прошла, бросила после пролога. Время от времени я думаю о том, что можно было бы обмазать героиню модами и пробежаться по сюжету ради скриншотов, но потом вспоминаю, насколько он уныл, начинаю торговаться сама с собой («Хотя бы квест за магов, ну, ложечку за Хииру, ложечку за Дориана») и решаю в итоге, что овчинка выделки не стоит.
А хедканонить-то все равно хочется!
Начиталась тут спойлеров о последнем DLC, в котором ГГ теряет левую руку, и такая
неееееет. А потом подумала еще и такая
даааааа. Правда, решила, что в моей истории Солас, никогда теплых чувств к Хиире не питавший, поглядел на нее сверху вниз, как на кунарийское говно, и ушел вершить великие дела, оставив ее с носом. То есть — с рукой.
И с Меткой в качестве орудия смертной казни.
Фандом: Dragon Age
Размер: 1084 слова
Таймлайн: пост-DA:I, пост-DLC
Рейтинг: R
Персонажи: Хиира Адаар|Блэкволл; появляются Крем и Коул
>> читатьУтро в Скайхолде выдалось очень ясным, пропахшим хвоей и дымом печных труб. На ломкую траву лег иней. Первые лучи высекли искры из жестяного петуха, прикорнувшего на сторожевой башне. В холодном и прозрачном, как родниковая вода, воздухе, который бывает только осенью и только в горах, далеко разносилось звонкое тюк-тюк топора.
Скрипнула дверь, в проеме зевнула служанка. Кот шмыгнул во двор между ее ног, победно задрав рыжий хвост. Показав ему вслед кулак — «Ууу, спать не дал, курва!» — девчонка скрылась в кухне. Повеяло теплым хлебом и тыквенной кашей. Залаял пес.
Когда солнце поднялось еще выше и сыграло ноктюрн на пестрых витражах, подаренных наместницей Серо, из конюшен вышел Блэкволл. Сощурившись на синее, без единого облачка небо, он потянулся, хрустнул суставами и почесал пузо. В его густой, иссиня-черной, разросшейся как попало бороде торчал сухой василек.
— Чего это ты? — спросил он. — Я думал, не королевское это дело — дрова колоть.
Хиира, глянув на него исподлобья, взмахнула топором.
— А ты думай меньше.
— Мозоли натрешь.
— Плевать.
— Как господа ручки целовать будут?
Топор опустился. Хрустнула осина.
— К ножкам припадут.
Блэкволл смолчал, выбирая из волос сухоцвет. Резкость кунари задела его не больше, чем укус придорожной крапивы. Ее Величество Селина Первая, найдя эту колкость очаровательной, дала подруге прозвище mon cher bavure. Придворные дамы и господа тотчас подхватили кличку, но члены Инквизиции, хлебавшие с Хиирой грязь в Бурой трясине и топавшие за ней по раскаленным пескам Западного предела, звали девку попроще: репей.
Скайхолд меж тем просыпался. Стучали деревянные мечи в казарме. Зазывал в трапезную гонг. Прошел объездчик Деннет, ведя под уздцы страшную как морок драколиску Иветту, чтобы подстричь ей когти. Завидев в руках Хииры топор, Ветка уперлась и захрипела, стала косить глупым глазом, и Деннету пришлось сунуть ей под нос дохлую мышь. Кобыла, почуяв лакомство, припустила за ним трусцой.
Чуть позже во двор заглянул Крем в пропахшей потом рубашке, с кислым яблоком в руке. Хиира, умаявшись, как раз сидела на колоде верхом и ковыряла в пальце занозу. Заноза болела. Злополучная метка — нет.
— Так вот ты где! Ее Милость Виктория ворона прислала. Жози тебя обыскалась уже.
Хиира буркнула:
— Подождет.
Крем понимающе кивнул и примостился, отряхнув штаны, на опрокинутую у стены лохань. Хиира, не расположенная болтать, встала и покрепче схватилась за топорище.
— Чего это ты одной рукой рубишь? Двумя же удобнее.
— Тебя забыла спросить.
На этом Хиира принялась за работу, а когда она устала и подняла голову, Крема уже не было. На его месте сидел Коул — вот ведь нелегкая принесла! В руках он вертел тонкую, с метелочкой на конце травинку. Рядом, задрав в воздух ногу, лизал причиндалы кот.
Пушистая метелка хлопнула кота по уху, пощекотала грязные усы. Кот бросил мытье и лениво замахнулся лапой, но маленькая чурка выскочила из-под топора — прямо Коулу под ноги. Животное, выгнув спину, бросилось прочь.
— Что смотришь? — спросила Хиира сердито. — Я не нарочно ведь. Лес рубят, щепки летят.
— Но ты же не лес рубишь, — удивился дух, по-детски наморщив нос. — Осину… Осина не помнит, как была деревом.
— Еще б она помнила.
— Музыка легкая, как крылья мотылька. Сотни глаз, сотни потайных кинжалов. Никто не рад воровке Адаар, но он коронует тебя улыбкой. Не подарит ли ее милость мне танец?
— Хватит, — процедила Хиира, не повернув головы.
— Осина смогла забыть. Хочешь забыть тоже?
Хиира саданула топором с такой злостью, что лезвие, чавкнув, ушло в колоду. Крикнула:
— Пошел, я сказала, вон!
И тут же почувствовала себя виноватой. Нимало не смущаясь тем, что мальчик-дух уже пропал, бросила в воздух скупое «извини». Знала, что тот услышит: не ушами, так сердцем.
Быстрее, пока не объявился очередной доброхот, сжала топорище в правой — сильной — руке.
И вот ведь какое дело! Освоившись немного при дворе Ее Величества, Хиира завела привычку давать при знакомстве левую, отмеченную Завесой руку: кому для крепкого пожатия, кому для поцелуя comme il faut. Одни говорили: холодно, другие: жжется, а герцогиня Пармелия, опытная хиромантка и дама во всех отношениях приятная, сжала пальцы Хииры в ухоженной ручке и предложила прочитать судьбу, начертанную на широкой кунарийской ладони самой Андрасте. Тогда Хиира отнекалась: на все воля Создателя, дескать.
Теперь каждое утро Хииры начиналось с того, что она подносила руку к лицу и, растопырив пальцы, искала на коже зеленые прожилки новых ран. Метка росла в ее теле, как моровая язва, пускала корни, как сорняк, а уж зудела до того сильно, что порой невозможно было заснуть. Ворочаясь с боку на бок на своем золоченом ложе, таращась в темноту воспаленными глазами, Хиира думала, что сладкой жизни пришел конец.
Мертвая Вестница Церкви бы пригодилась.
Безрукая не нужна была никому.
Хиира громко, от души чихнула: уже припекало, и терпкий запах конского навоза щекотал ноздри. Поскребла, не задумываясь, болячку на щеке. Перевела взгляд на топор. Тот был страшный, старый, с неровной от множества заточек кромкой и веснушками ржи. Сердце, и раньше-то бывшее не на месте, провалилось куда-то в пятки, желудок напомнил о себе тошнотой, и Хиира поняла, что никогда — ни за что — не найдет в себе мужества, и нет такой силы на свете, которая заставит ее оттяпать себе руку.
Минутой спустя на дикий, отчаянный крик сбежалась добрая половина челяди. Кузнец, считавший себя крепким малым, посерел лицом. Садовник молился. Кухарка Джина — та вовсе хлопнулась в обморок, хотя не раз до того кромсала туши на собственном столе, а кости, очистив от жира, бросала дворовым собакам. Между пальцев Хииры пузырилась кровь, на губах — смех до икоты: ей хватило духу занести топор, но рука дрогнула, лезвие пришлось вкось, и на лоскутах кожи повис кровавый шмат мяса.
— Ваша милость! Ваша милость!
— Лекаря зовите, скорее!
— Пречистая Андрасте, к тебе взываю: помилуй и заступись…
— Руку, руку ей перевяжите! Есть у кого ремень?
— Отвернись, милая моя, не смотри, нечего тебе смотреть…
— Хиира! А ну, расступитесь, вашу мать, встали тут столбами!
Оглохшая от шума, ослепшая от слез, кунари повернула голову на знакомый голос. Широкая фигура Блэкволла приблизилась к ней и закрыла солнце. Лица Хиира не видела — только пятно; но и ему бросила, скривив от боли губы:
— Ну что? Что ты стоишь?! Помоги!
— Если помощь нужна, — ответил тот, хватая рукоять топора, — сразу бы и сказала.
~ ~ ~
В день, когда с башни спустили черный с белым флаг, а леди Монтилье поставила последнюю точку в договоре о роспуске Инквизиции, Хиира вышла из ворот Скайхолда и ни разу не обернулась. Солнце золотило ее рога. Ветер, промозглый и по-зимнему злой, играл с пустым рукавом рубашки.
— Холодно, — сказал Коул.
Он сидел на краю крепостной стены, свесив в пропасть тощие ноги.
— А я о чем, — согласился Блэкволл. — Первопад на носу. Хоть бы плащ какой надела.
— Плащ не поможет, ей тепло в платьях. Шелк блестит, браслеты звенят, на лице фальшивая позолота. Вчера на бал звали госпожу Вестницу, ее милость леди Адаар.
Коул помолчал и медленно, будто во сне, потрогал кончик собственного носа.
— Воровку Хииру никуда не звали.
FINP.S. Фикбук.