О сюжетке ситха-воина мне нечего сказать.
То есть я прошла ее, притом дважды: сначала смотрела, как
Feuille Morte играет за Яннику Ашер, потом играла за Асхану Саргос сама. Но про Яннику пускай Наташа пишет. А история Асханы Саргос благодаря хедканонам давно уже превратилась в АУшку: там лорд Барас, возомнив себя Голосом Императора, оттачивает на бывшей ученице умение высасывать из живых существ Силу; там агент Вас'аиф'арандо, вытащив Асхану из пыточной Бараса, прячет ее на корабле охотницы за головами Кэссиди; там Малавай Квинн, сообразив наконец, что без памяти влюблен в женщину, которую предал, ищет ее среди звезд, но корабля Кэссиди, конечно, уже и след простыл... Там Джейса становится серой джедайкой, Император Вишейт назначает своим Гневом обессиленную женщину в бегах, Голт варит всем ситский кровавый суп, а Малавай наконец-то встречает Асхану — но при этом он благодаря Кэссиди сидит в клетке в одних трусах.
Мы с Наташей ласково называем эту АУшечку «КЯП», или «Как я предал вашу маму».
Писать о ней в подробностях очень сложно и муторно (в конце концов, даже в моем воображении многие хитросплетения «КЯП» обозначены пунктиром), поэтому напишу лучше об отношашках. Роман с Малаваем того стоит. Во-первых, он заставил мое кокоро доки-доки. Во-вторых, разжег огонь в моих чреслах. В-третьих, в зависимости от реплик, которые выбирает фем!воин в диалогах, роман может обернуться милой историей любви, отношениями под кинковым фемдомным соусом или попросту абьюзом. В-четвертых,
спойлерота. Спойлерота, Карл!предательство. Предательство, Карл! Да, оно вписано тяп-ляп и постфактум никак не обсуждается в разговорах с Малаваем (а там, может, уже о детишках речь идет), но произрастание хедканонов стимулирует так, что мама не горюй.
Мезальянс у этой парочки, конечно, тот еще. Малавай — простой смертный, фем!воин — ситх; Малавай — военный (и ладно бы адмирал какой, так ведь нет, капитан, и с трибуналом за плечами), фем!воин — Гнев Императора; а моя Асхана еще и чистокровная ситка из знатной семьи, сливки Империи, белая кость. Наводить мосты через эту пропасть Малавай не смеет (субординация же!), а может быть, и не очень-то хочет. Его госпожа нравится ему такой, какая есть: властной и недоступной; так что приходится ей делать первые шаги, избавлять Малавая от запретов, как от застегнутого наглухо офицерского кителя. По счастью, Малавай достаточно часто показывает, что это ему интересно и нужно, а штаны с лампасами и вовсе скидывает сам.
Можно, кстати, отдать Малаваю инициативу («Я вас поцелую сейчас, мой лорд» — и свою госпожу за талию хвать!), можно подвести его к тому, что он будет просить на поцелуй разрешения, а можно его самого — хвать. Не за талию, правда; за лацкан пиджака.
Можно согласиться на койку, а можно и отказать. «Мое терпение конечно, я не буду долго играть в эти игры», — говорит тогда оскорбленный в чувствах Малавай. «Нет, ты будешь играть в те игры, в которые я скажу тебе играть». Думаете, на этом роман обрывается? Трижды ха! За Асхану я выбирала реплики помягче... Но Малаваю все равно пришлось коротать ту ночь в компании эротических фантазий и собственной руки. Даже обоюдное признание не является обязательным для продолжения романа; «Я не готова сказать, что люблю тебя, но однажды ты, может быть, это услышишь», честно говорит Асхана, и Малавай заверяет ее, что готов ждать столько, сколько потребуется.
(Забежим вперед: потребовалось ровно шесть лет и двести пять дней.)
Наверное, роман с Малаваем так и остался бы для меня крепким середнячком, если бы не предательство. Оно делает пропасть между персонажами шире, да, но придает образу Малавая резкости (и самостоятельности — многим ЛИ очень не хватает права совершать собственные ошибки), а отношениям — кисло-сладкий привкус раскаяния и вины. Поздравляем! Теперь из этого без труда можно сварить полноценный абьюз. А вот чтобы сварить «долго и счастливо», Асхане с Малаваем придется изрядно постараться. Но у них получится, я думаю — если только не сбудется видение Асханы, в котором она, опускаясь на колени, под добродушный смех Вишейта целует Малавая в холодный лоб.
P.S. Мы с Feuille Morte тут признались друг другу, что очень любим, когда в конце поста списком идут хедканоны, не вошедшие в основной пост. После этого я потрясла свою волшебную шляпу и высыпала из нее несколько фактов наобум. Итак:
• О том, что беременна, Асхана узнает от Сатель Шан. Да, знаю, сама в шоке; раньше мне никогда не хотелось хедканонить своим ОТПшкам детишек. А у Асханы с Малаваем родятся, между прочим, аж трое. Старший, правда — член Темного Совета и весь из себя тру-ситх, — всегда будет любить отца больше, чем сдержанную и холодноватую мать, проспавшую пять лет его детства в карбоните. Потом Асхана и Сатель смогут подъебывать друг друга на тему плохих отношений с собственными сыновьями, а-ха-ха.
• У Малавая встает, когда Асхана душит при нем людей.
...Ай шуд гоу.
P.P.S. Нет, погодите, вот еще скриншотики напоследок.
Вот теперь все.